Главная / Новости цивилистики / Модернизация гражданского законодательства России: продолжение дискуссии (заседание круглого стола в рамках Европейско-Азиатского правового конгресса 26 мая 2011 года)
Модернизация гражданского законодательства России: продолжение дискуссии (заседание круглого стола в рамках Европейско-Азиатского правового конгресса 26 мая 2011 года)
Представляем обзор по итогам круглого стола, который прошел в рамках Европейско-Азиатского правового конгресса 26 мая 2011 года.
Модернизация гражданского законодательства России: продолжение дискуссии (координаторы: Яковлев В.Ф. советник Президента Российской Федерации, Крашенинников П.В. председатель Комитета ГД РФ по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, Сазонова М.И., Президент Федеральной нотариальной палаты, Гонгало Б.М., заведующий кафедрой гражданского права УрГЮА)
Гонгало Б. М.: Павел Владимирович, расскажите, пожалуйста, нам о том, как будет модернизировано гражданское законодательство. И также интересует, когда наконец закончится эта свистопляска законов. Закон вчера принят, а сегодня я уже не уверен, что в него внесли изменения. Как сказал один мой знакомый товарищ, кстати, доктор юридических наук, судья Высшего Арбитражного Суда, хочется обратиться к депутатам и сказать: «хватит уже, я не успел прочитать законы, которые вы раньше приняли, а вы уже новые и новые каждый день принимаете».
Крашенинников П. В.: «Если Гражданский кодекс вносится в Государственную Думу, то мы принимаем его в весеннюю сессию. У нас в Думе много странностей: весна заканчивается в середине июля. До середины июля мы собираемся принять Гражданский кодекс в первом чтении. В первом чтении, как известно, принимается концепция, мы имеем право еще много чего менять. После этого начинается самая тяжелая стадия рассмотрения любого законопроекта, тем более кодифицированного акта, – это внесение поправок. К примеру, принимаем 5 июля в первом чтении и примерно в конце сентября принимаем во втором чтении. Все это время мы будем рассматривать поправки и принимать по ним решения. Это очень тяжелый процесс. Иногда легче написать сам закон, нежели выдержать все поправки, которые будут вноситься. Например, по УПК было 11 тысяч поправок. И каждую нужно обсудить, и по каждой нужно принять решение. К ЖК было 3,5 тысячи поправок. И несколько недель каждый день комитет заседал. Думаю, что поправок к Гражданскому кодексу будет не одна тысяча.
Третье чтение – это правовая лингвистическая экспертиза, ее можно вывести на октябрь-ноябрь.
Далее будет решаться вопрос о его введении в действие. На мой взгляд, вводить его нужно поэтапно.
Я бы разбил законопроект на куски, сначала нужно внести поправки в первую часть, а во вторую, третью, четвертую принимать в последующих законах. Полагаю, что нужно сначала внести первую часть, принять, постепенно ввести в действие, а затем уже заниматься второй, третьей, четвертой частью.
Мы договорились между собой в Государственно-правовом управлении Президента, что до внесения проекта мы никаких поправок рассматривать не будем. Мы наложили мораторий на все поправки в Гражданский кодекс. В 1994 году было принято аналогичное распоряжение Правительства.
После принятия 1 части сразу должна начинаться работа по внесению изменений практически во все кодексы: Земельный кодекс, Жилищный, Градостроительный, все природоохранные.
Мне кажется, что при подготовке было несколько тактических ошибок: первая ошибка заключалась в том, что внеся законопроект, его опубликовали и зачем-то стали обсуждать с Министерством экономического развития, когда еще не было готового официального текста.
Гонгало Б. М.: «Я полагаю, что мы, выслушав Павла Владимировича, должны сделать два вывода: что нас ждет, не известно, но в скором времени что-то нас ждет. Второе: то, что Павел Владимирович обозначал как первое, – горек депутатский хлеб, ой как горек депутатский хлеб. Большое спасибо, Павел Владимирович.
Когда-то мы писали Жилищный кодекс, и когда его ругают, я всегда говорю, что на самом деле мы написали хороший проект. Учитывая то, что там было 2-3,5 тысячи поправок, депутаты его испортили. И продолжают это делать снова и снова.
Павел Владимирович говорил сейчас, что хорошо бы, чтобы Антон Александрович представлял ГК в Государственной Думе. В настоящее время очень активен Высший Арбитражный Суд в модернизации гражданского законодательства. И не случайно из сидящих здесь пятерых граждан трое работают в Высшем Арбитражном Суде. Было бы правильно и методически верно, если бы мы выслушали сейчас заместителя начальника Управления частного права Высшего Арбитражного Суда Новака Дениса Васильевича, потому что Денис Васильевич собирается рассказать о целях и основных тенденциях реформирования общих положений гражданского кодекса Российской Федерации».
Новак Д. В.: «Мне кажется, все со мной согласятся, что построить сегодня наше обсуждение было бы правильно с того, что изменилось в Проекте по сравнению с тем, как он был представлен Президенту в декабре и каков он сейчас. Видимо, это наиболее интересно присутствующим. Поэтому я постараюсь обо всех этих поправках сказать. В общих положениях их оказалось немного. Кроме того, обсудим те наиболее болевые точки, с которыми столкнулись разработчики в обсуждении с яростным сопротивлением представителей бизнеса и Министерством экономического развития.
Предлагается изменение ст. 10 ГК (о запрете в злоупотреблении гражданскими правами). Все знают, как осторожно была сформулирована эта норма в первоначальной редакции, в действующей редакции Гражданского кодекса, где было сказано, что запрещены действия, которые направлены исключительно на причинение вреда другому лицу при осуществлении права, а также иные формы злоупотребления правом. Естественно, в практике постепенно стали выявляться те самые иные формы злоупотребления правом. Одним из результатов этой работы стал Обзор практики применения статьи 10 Гражданского кодекса, который был утвержден в ноябре 2008 г. (№ 127), где была сформулирована такая идея, что под злоупотреблением правом следует понимать недобросовестное поведение при осуществлении права. Эти достижения судебной практики предлагается и закрепить в новой редакции ст. 10 Гражданского кодекса, и сформулировать теперь, что не допускается осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав. Если такая редакция будет принята, то исчезнет легальное понятие форм злоупотребления правом, оно перетечет в теорию. Но и обход закона, и недобросовестное осуществление гражданских прав являются формами злоупотребления гражданским правом.
Большой шум был поднят по поводу формулировки «обход закона». Считают, что именно эта формулировка приведет к тому, что будет произвольное толкование, будут не применять закон, ссылаясь на то, что он обходится. Надо сказать, что ничего существенного это не меняет с точки зрения назначения ст. 10 Гражданского кодекса. И сейчас судебная практика в том же самом обзоре говорит о том, что под злоупотреблением правом понимается не что иное, как действия в обход закона. Там приведен пример, когда имущество передавалось в доверительное управление исключительно с целью избежать обращения взыскания по долгам кредиторов. Мне кажется, что здесь преувеличены эти опасения по поводу понятия обхода закона, и эта формулировка лишь более адекватно объясняет какие-то проявления понятия злоупотребления правом. Но она при этом представляет собой некий оценочный критерий, который, как и действующая редакция, будет точно также применяться судебной практикой.
Следующая проблема, получившая широкое обсуждение, – проблема условных сделок. В ст. 157 предлагается включить такую норму, что не допускается совершение под условием сделок, исполнение которой исключительно или преимущественно зависит от воли стороны сделки, если иное не установлено законом или не вытекает из существа отношений.
На мой взгляд, здесь произошло некоторое недоразумение. Если прочитать Концепцию совершенствования гражданского законодательства, то вы увидите, что целью разработчиков было как раз устранить тот негативный опыт, который сейчас имеется в судебной практике, когда суды полагают, что если хоть каким-то образом отлагательное или отменительное условие зависит от воли одной из сторон, причем это может быть не прямым образом, а косвенно, то такое условие не допускается и признается недействительным. Разработчики хотели сказать, что отнюдь не во всех случаях условие, зависящее от воли сторон не допустимо, а только в тех случаях, когда речь идет о том, что наступление их зависит исключительно или преимущественно от воли одной стороны, то есть предусмотреть более гибкое регулирование. Более того, предлагаемая редакция ст. 157 разрешает даже в определенных случаях условия, которые полностью зависят от одной стороны, если возможность совершения такой сделки прямо установлена законом. Сразу всплывает такой пример, который часто подвергается критике: Проектом предлагается закрепить конструкцию опционного договора. По сути, речь и идет о том, что сторона сама решает, возникнут права и обязанности по сделке или нет. И очень смешно бывает слушать, когда приводят в качестве возражения то, что «мы не сможем заключать опционные договоры». Приходится обращать внимание на то, что нужно читать весь проект изменений в Гражданский кодекс, чтобы увидеть, что многие проблемы в нем же самом и решены. Нужно в комплексе рассматривать все эти изменения. Более того, иногда есть случаи, когда не установлена законом возможность совершения сделки с условием, наступление которого зависит исключительно или преимущественно от воли одной из сторон, потому что такая возможность может вытекать из существа отношений, как указано в предлагаемой редакции дополнений в ст. 157 ГК. Здесь включается судейское усмотрение, когда совершение такой сделки отнюдь не создает какой-то дисбаланс интересов, когда это абсолютно экономически оправдано. Приведу пример. Соглашение об осуществлении прав участников хозяйственного общества или акционерные соглашения. Представьте себе: возможно заключение таких соглашений, согласно которым его участники обязуются голосовать определенным образом, и два миноритарных участника с целью возможности влияния заключают соглашение, о том, что они голосуют, всегда согласовывая варианты решений. Допустим, в него включили условие, что соглашение прекращает свое действие, если один из них приобретает более 51% голосов. Естественно, в такой ситуации лишается смысла согласованное голосование для такого участника, так как у него уже есть контрольный пакет, и он может самостоятельно принимать решения. Я не вижу в данном случае ничего страшного в подобном условии акционерного соглашения, которое будет в большой степени зависеть от воли этой стороны, которая может купить контрольный пакет или не купить. Мне кажется, в такой ситуации очевидно, что вполне экономически оправдано такое условие, и предполагаемая формулировка проекта как раз позволит соблюсти баланс интересов сторон.
Но эта норма исключает такие вещи, как например, когда человек дает другому заем, а тот обязуется его возвратить, если он захочет: «заплачу, если захочу». Понятно, что это полностью зависит от воли стороны и вносит полный дисбаланс в отношения сторон. Именно с подобного рода вещами и борется то ограничение, которое закреплено в предлагаемой редакции ст. 157 ГК.
Еще раз обращаю внимание на то, что не такая уж и страшная эта норма. Что она дает довольно широкий круг возможностей для заключения сделок, в том числе с такими условиями, которые в чем-то зависят от воли сторон, но закрывает возможности для злоупотреблений.
Что нам предлагают наши оппоненты. Они предлагают полностью перевернуть презумпцию и в кодексе закрепить такую норму, что возможно заключение сделок под условием, которое исключительно зависит от воли стороны. И это предлагается закрепить настолько широко, что когда начинаешь спрашивать, объясняют, что это делается для конкретных вопросов. Конкретные вопросы бизнес-юристов порой застят глаза и не дают возможность оценить те катастрофические последствия, к которым могут привести закрепление подобных норм широкого действия в Гражданском кодексе. Говорят о том, что нужно разрешить такие условия, но при этом написать в этой же норме положения о том, что в случае, когда будут нарушены нормы ст. 10, такие условия не допускаются.
Сейчас норма исходит из того, что по общему правилу такие условия не разрешаются, но в принципе, если есть экономическая обоснованность, то такое условие допустимо. Если дело дойдет до суда, то суд примет решение, сохраняющее сделку с таким условием.
Кстати, немецкие коллеги также поддержали ту модель, которая закреплена в Проекте.
Еще один момент, связанный со ст. 157 ГК. Иногда опасения, которые связаны с возможным применением этого ограничения, беспочвенны просто потому, что в тех ситуациях, которые приводятся в качестве примеров, вообще нет оснований для применения ст. 157, а речь идет об обязательственно-правовых конструкциях, институтах, где нет места для условных сделок, речь идет просто о тех или иных мерах, применяемых в обязательствах. Для примера. Получается тогда, что норма ст. 328 ГК, где сказано, что исполнение обязательства может быть обусловлено предоставлением другой стороне встречного обязательства, оно тоже подходит под потестативное условие, которое зависит от воли одной из сторон. Естественно, пока сторона не исполнит встречное обязательство, не возникнет обязанности исполнять свое обязательство. Но речь в данном случае идет, конечно же, не о том, что исполнение сделки поставлено под какое-то условие, а совершенно об отдельном правовом институте. В таких случаях просто не будет применяться ст. 157. Будут действовать отдельные институты обязательственного права, которые ничего общего с условными сделками не имеют. Как раз из тех примеров, которые приводятся, две трети приходятся на те ситуации, когда ст. 157 применяться не должна.
Какой еще болевой вопрос обсуждался. Вопрос о так называемой безотзывной доверенности. Наши оппоненты предлагали закрепить в Гражданском кодексе норму, противоположную той, что сейчас содержится, о том, что может быть выдана доверенность без права ее отозвать, когда как сейчас действует норма о том, что в любой момент доверитель может отозвать свою доверенность. Говорят о том, что именно отсутствие такого института в нашем праве делает наш правопорядок неконкурентоспособным, лишает его возможности множества полезных обеспечительных конструкций и так далее. Эта проблема обсуждалась рабочей группой, и было принято решение частично реализовать это положение, но исключительно в области корпоративного права. Действительно, есть проблема в так называемых корпоративных договорах или соглашениях об осуществлении прав участников обществ. Проблема того, что кроме применения мер ответственности в случае нарушения такого соглашения очень мало возможностей как-то обеспечивать реальное исполнение в натуре этих соглашений. Например, обязательство голосовать определенным образом. Для этой цели было сформулировано в изменениях, которые были внесены в проект и направлены Президенту: в норме именно о корпоративных договорах закрепить положения о том, что в целях обеспечения исполнения обязательств по корпоративному договору может быть выдана доверенность другому участнику корпоративного договора или третьему лицу без права ее отозвать в течение срока действия корпоративного договора.
В таком случае появится механизм реализации обеспечения обязательства голосовать определенным образом, когда все стороны этого соглашения выдают безотзывную доверенность третьему лицу, которое на собрании участников голосует именно тем образом, как было зафиксировано в соглашении, тем самым предотвращается возможность нарушения такого соглашения. Но также закрепляется два ограничения, которые сопутствуют этому новому для нашего права институту. Во-первых, реализовывать эти права по такой доверенности можно только лишь во исполнение корпоративного договора. Если лицо, которому выдана такая доверенность, начнет голосовать на собраниях, нарушая этот корпоративный договор, то в таком случае это будет основанием для отзыва доверенности, во-вторых, не будут иметь юридической силы такие действия этого лица. Второе ограничение: такая доверенность может быть отозвана в том случае, когда, либо лицо прекращает участие в корпоративном договоре, либо сам корпоративный договор прекращает свое действие.
Но, конечно же, нельзя было допустить того, чтобы ввести как общее правило возможность выдачи безотзывной доверенности на совершение любых юридических действий. Вы понимаете, к чему это могло бы привести. Выдаете доверенность на продажу недвижимого имущества, потом оказывается, что отношения с представителем не сложились, и он начинает спокойно распоряжаться этой недвижимостью. Вы сами ничего поделать не можете, потому что доверенность безотзывная. Да, конечно, возможно попытаться потом оспорить сделку, но за это время имущество может быть несколько раз перепродано. О восстановлении прав говорить будет очень сложно, учитывая насколько сложно бывает взыскать убытки, причиненные нарушением. Поэтому мы полагаем, что было рациональное и разумное зерно в этих предложениях, именно для реализации обязательств, возникающих из корпоративных договоров, акционерных соглашений, может применяться такой институт. Но, конечно, нельзя это абсолютизировать. Это предложение и было направлено для того, чтобы решить, прежде всего, проблему с акционерными соглашениями. И опять какие-то конкретные проблемы застят глаза, и люди не думают, к каким катастрофическим последствиям может привести это при закреплении в качестве какого-то общего правила. Да, конечно, говорили, что мы предлагаем это только в предпринимательских отношениях, между гражданами пускай действует как сейчас. Предприниматели же знают, на что идут, они на свой риск участвуют в гражданских отношениях. Но такие рассуждения также не учитывают того, что предпринимательские отношения бывают разные, и слабая сторона бывает и в предпринимательских отношениях.
Расскажу об остальных изменениях Проекта.
Изменения в ст. 128 Гражданского кодекса. В первоначальной редакции ст. 128 предлагалось дополнить ее вторым абзацем, указав, что к безналичным денежным средствам и бездокументарным ценным бумагам применяются правила об обязательствах, если иное не установлено законом, иными правовыми актами и не вытекает из существа названных объектов гражданских прав. Понятно, на что была направлена эта идея – на то, чтобы указать, что не должны применяться к подобным объектам гражданских прав правила о вещах, поскольку это противоречит их природе. При обсуждении были возражения нескольких органов исполнительной власти. Пришло понимание того, что и правила об обязательствах не могут применяться. И этот абзац исключен из предлагаемой редакции проекта. Но ст. 128, где перечисляются виды объектов гражданских прав, была дополнена этими объектам. Наряду с тем, что сейчас там перечислено, будет указано: «и иное имущество, в том числе безналичные денежные средства и бездокументарные ценные бумаги», тем самым перечислив весь спектр возможных объектов гражданских прав, тем боле, что эти объекты в последнее время представляют собой существенную часть объектов гражданского оборота.
Решения собраний. В правовой науке раньше разгорались споры о правовой природе решений собраний, прежде всего органов управления юридических лиц. Спорили о том, являются ли такие решения сделками или речь идет об особом юридическом факте. В Проекте предлагается выделить отдельные правила, регулирующие именно отношения, связанные с принятием решений собраний, причем речь идет не только о решениях собраний органов юридических лиц, но и о любых решениях, принимаемых тем или иным гражданско-правовым сообществом. Но только в тех случаях, когда такого рода решениям придается законом юридические последствия. Сюда попадает и собрание кредиторов в банкротстве, и собрания тех же собственников квартир в многоквартирных жилых домах. Теперь в Гражданском кодексе появятся правила, которые устраняют пробел в законодательном регулировании таких решений. Хотя в основном это разрабатывалось для хозяйственных обществ.
Предлагается, во-первых, дополнить ст. 8 Гражданского кодекса, указав среди других оснований гражданских прав и обязанностей такие юридические факты, как решения собраний, и, во-вторых, дополнить отдельной главой Гражданский кодекс, которая регулирует общие положения, связанные с принятием решений собраний. Там содержится очень важная норма, что эти положения, применяются только в случае, если законом не установлено иное. Таким образом, будет решена проблема с тем, что сейчас это никак не урегулировано, и приходится порой применять законодательство по аналогии. Будут закреплены нормы о кворуме, о порядке проведения собраний, об оформлении решений собраний (составление протоколов), будет закреплено понятие оспоримых и ничтожных решений по аналогии со сделками. Оспоримыми будут решения, которые могут быть признаны судом недействительными по заявлению участника такого собрания, и ничтожные, которые не имеют юридической силы не зависимо от признания судом его недействительности. Что и было подробно разработано в практике арбитражных судов применительно к таким решениям, как решения общего собрания акционеров и решения собрания участников обществ с ограниченной ответственностью.
Какие изменения претерпели эти нормы в проекте. Была, например, такая норма в п. 2 ст. 181.3 Проекта, где речь шла о последствиях недействительности решений общих собраний: если решение собрания было опубликовано, то после признания судом этого решения недействительным сообщение о таком судебном акте должно быть опубликовано судом в том же издании за счет лица, обратившегося за признанием решения недействительным. Немного уточнили эту норму и указали, что в данном случае должна быть привязка к процессуальном законодательству, то есть эти расходы должны возлагаться на то лицо, на которое в соответствии с процессуальным законодательством возлагаются судебные расходы.
Большие возражения встретил перечень оснований для ничтожности решений собраний, в частности, такие основания, как принятие с существенным нарушением при этом порядка составления протокола, в том числе правил о письменной форме протокола. Теперь это основание перенесено в перечень оснований для признания решения недействительным как оспоримого. С одной стороны, это позволит защитить интересы заинтересованных лиц в случае, если была нарушена процедура, например, не был подписан председателем общего собрания протокол, и в такой ситуации сложно говорить, что решение такое было принято. Но правильно считать такого рода решения оспоримыми, поскольку, если оказалось, что все было в порядке, и имеет место лишь формальное нарушение, то в таких случаях не будет нарушено ничье право и не будет никакого интереса для оспаривания данного решения. И ничтожность подвешивала бы такие решения, они бы попадали в некий правовой вакуум.
Исключены также после обсуждения такие основания ничтожности решений, как нарушения правил, имеющих исключительную или преимущественную цель защиту публичных интересов, а также мнимость или притворность решений. Посчитали, что в отношении мнимости и притворности достаточно сложно проводить аналогии с мнимостью и притворностью сделок, и решили это ислючить.
Будет действовать презумпция оспоримости решений собраний. Если были какие-то нарушения, пусть даже они прямо не поименованы в общей норме, то в таком случае решение будет не ничтожным, а оспоримым. И только в указанных в законе случаях такое решение будет ничтожным, например, если решение было принято без извещения о месте и времени собрания стороны участника такого собрания, если оно принято с нарушением правила о кворуме и т. д. Это то, что сейчас выработала судебная практика, и в некоторых законах закреплено, например, в Законе «Об акционерных обществах».
Следующие изменения. В ст. 8.1. была несколько уточнена норма, касающаяся ответственности государства за убытки, причиненные внесением в реестр недостоверных данных о зарегистрированном праве, если эти данные были внесены в реестр по вине регистрирующего органа. Действительно, была внесена несколько неточная формулировка по поводу того, что такая ответственность возлагается на орган государственной регистрации. И от Минфина поступили соответствующие возражения, где совершенно правильно обращалось внимание на то, что не орган будет нести ответственность, а федеральный бюджет. Поэтому была норма уточнена и указано, что убытки, причиненные незаконным отказом в госрегистрации, уклонением от госрегистрации, внесением в реестр незаконных или недостоверных данных о праве, либо нарушением порядка регистрации по вине органа, осуществляющего государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, подлежат возмещению за счет казны Российской Федерации.
Еще один важный блок, по которому были споры. Это регулирование недействительности сделок. В Концепции совершенствования гражданского законодательства констатировалось, что практика в настоящее время показывает совершенно катастрофическую ситуацию, когда изначально велико количество дел об оспаривании сделок в тех ситуациях, когда сторона по сделке исполнение получила, но вдруг оказывается, что она либо платить не хочет, либо нести ответственность не хочет по такой сделке, и сразу, как к палочке-выручалочке обращаются к нормам о недействительности сделок, чтобы минимизировать свои издержки. Иногда доходит даже до такого, что при самом совершении сделки сразу включают такие условия, которые как мина замедленного действия, на тот случай, когда нужно освободится от тех или иных условий, тем самым обезопасив себя от последствий. Конечно, это совершенно не допустимо. С этим борются те нормы, которые предлагается включить, во-первых, в главу о недействительности сделок, а также предусмотреть специальную норму в общих положениях о договоре (ст. 431.1 – недействительность договора).
Главный способ решения этих проблем – изменение редакции ст. 168 ГК. Сейчас действует презумпция ничтожности сделки, не соответствующей требованиям закона, и только в случаях, когда кодекс устанавливает, что сделка оспорима, тогда применяются правила об осопоримых сделках, и сделка должна оспариваться в суде. Обсуждались разные варианты решения этой проблемы. Один из предложенных вариантов – по примеру Германского гражданского уложения указать, что ничтожными являются только сделки, которые нарушают запрет, установленный законом, то есть, чтобы ничтожными были сделки, когда из закона явно видно, что нормы сформулированы запретительно, что такие сделки совершать нельзя, только тогда сделки были бы ничтожны, в иных случаях – оспоримые. Этот вариант был отвергнут рабочей группой, потому что многие законы писались не в условиях действия нормы, которая сейчас есть в Германии. Понятно, что мы перевернем все с ног на голову в тех случаях, когда законодатель имел в виду, что специального запрета писать не надо, достаточно написать, что таким образом нужно действовать, а уж если нарушат, то сделка будет ничтожна.
Другой вариант – просто перевернуть и написать, что по общему правилу сделка является оспоримой, если в законе не указано, что она ничтожна. Понятно, что и здесь мы столкнулись с тем, что отнюдь не всегда законодатель в том множестве законов, указал на это прямо. Поэтому в итоге был закреплен ступенчатый вариант, и ст. 168 выглядит сейчас следующим образом: во-первых, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, ничтожна, если законом или иным правовым актом, требования которого нарушены, установлено, что она является недействительной. Но этого было бы мало. Второй абзац закрепляет следующее: сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, публичные интересы, права и охраняемые законом интересы третьих лиц, тоже признается ничтожной. То есть, когда законодатель прямо не выразил, что они являются недействительными, но нарушаются либо публичные интересы, либо интересы лиц, которые не являются сторонами этой сделки. Здесь тоже будет действовать презумпция ничтожности, если только из закона не следует, что такая сделка оспорима. Понятно, что законодатель где-то специально может указать, что сделка является оспоримой. И, наконец, в остальных случаях действует презумпция оспоримости: в иных случаях сделка, нарушающая требования закона, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью соответствующей сделки. Таким образом, выстраивается некая ступенчатая конструкция, позволяющая и защитить публичные интересы, интересы третьих лиц, в тех ситуациях, когда законодатель не выразил прямо, что сделка является недействительной, и в то же время создать более гибкую конструкцию, в большей степени обеспечивающей стабильность гражданского оборота.
Вот те основные изменения, которым подвергнулся Проект за последние полгода.
Обращаю внимание, что очень немного внесено изменений именно в общие положения, основное количество таких изменений пришлось на правила о юридических лицах.
Резюмируя, хотелось бы еще раз отметить, что, прежде чем критиковать какие-то конкретные положения проекта, вырванные из контекста, нужно, по меньшей мере, прочитать полностью весь текст проекта изменений. И большинство вопросов должны просто отпасть».
Гонгало Б. М.: «Спасибо, Денис Васильевич. Я думаю, что мы выслушали очень содержательный доклад. Я слушаю и думаю: обычно практикующие юристы, а также студенты не дооценивают роль общих положений. На самом деле, это чрезвычайно важные вещи, которые сказываются на всем. И в том числе судейское усмотрение.
Сейчас будет выступать Людмила Александровна Новоселова. Она, на мой взгляд, является живым образцом оптимального сочетания теории и практики, потому что является доктором юридических наук, профессором и одновременно судьей Высшего Арбитражного Суда. Как упомянул Денис Васильевич, больше всего разногласий возникло по поводу юридических лиц. Тема доклада Людмилы Александровны «Проблемы модернизации законодательства о юридических лицах».
Новоселова Л. А.: «Я постараюсь коротко остановиться на некоторых вопросах, которые возникли в ходе обсуждения Проекта Гражданского кодекса. И вы прекрасно знаете, что гораздо больше вопросов возникло в отношении тех положений, которые касаются регламентирования юридических лиц. К сожалению, возможности осветить все эти проблемы у меня сегодня не будет. Я хотела бы остановиться на самых болевых точках, которые вызывают широкую дискуссию. Во многом эти положения выходят на общие вопросы, и многие изменения, которые предлагается внести в общую часть, на самом деле, заточены под конкретные вопросы, связанные с корпоративными процедурами. И мы обратили внимание, что какую-то узкую проблему, возникающую внутри акционерных обществ, пытаются решить таким образом, чтобы включить общие положения в саму общую часть. Те же самые безотзывные доверенности – вопрос только в голосовании – как его решить, чтобы участники акционерного соглашения соблюдали его положения о том, кто как будет голосовать. Вчера мы с нашими американскими коллегами на семинаре в суде обсуждали этот вопрос, на самом деле, безотзывная доверенность нужна для того, чтобы обеспечить право на голосование, когда в соглашении договорились голосовать определенным образом, как это обеспечить, не будешь же с пистолетом стоять и приказывать: «голосуй, как обещал!» Значит, можно сделать только так: выдал доверенность с вариантом голосования и кто-то с этой доверенностью приходит и определенным образом голосует. Да и то, это достаточно условно, что она безотзывная. Конечно, там есть варианты, когда прекращается действие этой доверенности. Предлагается включить в общую часть начальное указание, что может быть выдана такая доверенность на условиях без отзыва. Многие вещи понятны с точки зрения узких специалистов, необходимые для решения каких-то конкретных вопросов, но когда начинают их предлагать, обсуждать, чувствуется, что люди не видят структуры Гражданского кодекса, они не понимают, что и где должно быть написано, ломается вся система существующих норм. Нельзя же из исключения делать правило. А делается именно это: берется исключение, оно возводится в общее правило, а все остальное предлагается считать исключением. Но ведь недаром, когда норма формулируется нужно думать о том, какое правило должно быть закреплено как общее правило, даже при том, что большей частью нормы диспозитивные, все равно важно, какое правило закреплено. Ведь берется наиболее часто используемая конструкция, та, которая в большей степени удовлетворяет участников оборота. И она берется за базовую конструкцию при формулировке норм. А получается наоборот: исключение свести к правилу.
Возвращаясь к вопросам корпоративного права, хочу остановиться на корпоративных соглашениях. Честно говоря, не понимаю, почему такая дискуссия развернулась по поводу тех формулировок, которые есть в Проекте Гражданского кодекса в отношении акционерного соглашения. Я думаю, что проблема не в самом тексте, не в том, как были сформулированы эти положения, а в том, что увидели за этими положениями, и заранее испугались, что будет, если вдруг эти положения будут применяться тем или иным образом.
Так получилось с условными сделками. Ведь по сути никто не имел претензий к тому, как эти положения об условных сделках сформулированы в Гражданском кодексе. Проблема возникла из-за того, что где-то кто-то неправильно интерпретировал эти положения. Так надо исправить те суды, которые неправильно применяют нормы Гражданского кодекса. А начали изменять положения ГК, в итоге запутались окончательно, что такое условная сделка, и в результате месяца три бились за изменение редакции этой нормы, поняли, что менять не надо, а надо в других местах писать, что допускается, а что не допускается.
С корпоративными соглашениями проблема не в том, что сформулировали, сформулировали совершенно нормально. Негативную реакцию в основном вызвало указание о том, что эти соглашения могут быть признаны недействительными в том случае, если они противоречат императивным нормам законодательства и сути корпоративных отношений. Если бы я писала, то на суть корпоративных отношений не ссылалась, поскольку не ясно, что есть суть. И возникает вопрос о судейском усмотрении, получается, что возможности для оспаривания расширяются по сравнению со всеми другими. Надо спокойно подходить к этим вопросам. Что такое это корпоративное соглашение, ну называем мы его корпоративным, да регулируется в основном содержание его и вопросы, связанные с его заключением, в нормах о юридических лицах. Но все наши зарубежные коллеги, с которыми мы обсуждали вопрос о природе этих корпоративных соглашений, начинают с того, что есть договоры, договоры бывают разные, один из договоров – это соглашение между акционерами. Нормальный гражданско-правовой договор, и надо подходить к нему как к обычному договору со всех точек зрения. Другое дело, что есть некоторые зацепочки, потому что положения такого договора в принципе могли бы повлиять на третьих лиц и на положение общества в отношении третьих лиц, то здесь должны быть установлены специальные правила, которые предотвращали бы необоснованное прекращение действия договора.
Положение, согласно которому условия корпоративного соглашения не может противоречить императивным нормам и природе корпоративных прав, оно подверглось после обсуждения редакционной правке и на сегодняшний день указание на суть корпоративных отношений устранено. Наверное, это правильно, не следовало расширять здесь возможности для оспаривания такого рода соглашений.
Что касается содержания и круга лиц, которые могут участвовать в этих соглашениях. Если вы сравните те тексты, которые первоначально существовали и тот текст, который предлагается сейчас, по большом счету, содержание акционерного соглашения не затронуто, только маленькая формулировка. В первоначальном тексте предусмотрено, что может указывать на то, что кто-то из участников воздержится от своих прав. В Проекте теперь появилось в скобках «откажется от реализации своих прав». Уточнение было внесено именно в связи с широкой дискуссией по вопросу о том, не является ли нарушением общих положений Гражданского кодекса о невозможности заключением соглашения ограничения правоспособности. Поскольку это, действительно, часто интерпретируется как ограничение правоспособности, надо было уточнить, что это отказ от реализации права. По кругу лиц очень широко обсуждается вопрос, могут ли участниками такого рода соглашений не только акционеры, не только участники общества, но и другие лица. Норма сохранилась о том, что само общество не может быть участником этого соглашения. Но, насколько я поняла, сейчас достаточно серьезно обсуждается вопрос о возможности расширения круга лиц за счет тех субъектов, которые будут вступать в общество, будут приобретать доли или акции, и тех лиц, которые уже вышли из общества, но, тем не менее, они могут обладать определенными правами. Вопрос о том, может ли быть общество участником этих соглашений, думаю, еще требует дальнейшего обсуждения. Но, опять же, нигде не запрещено заключать такой договор. Он просто не будет являться корпоративным соглашением по нормам Гражданского кодекса, но если такой закон не противоречит законодательству, он имеет право на существование.
Кстати, по поводу тех вопросов, о которых говорил Денис Васильевич, по поводу оспаривания действий по правилам о сделках. Честно говоря, никак не могу понять логики бизнес-сообщества в этом плане, поскольку, с одной стороны все говорят: «давайте мы не будем признавать недействительными соглашения, договоры, суды очень часто это делают, они очень широко интерпретируют нормы, вы рубите сделки, вы лезете в наши отношения, надо ограничить право суда на признание недействительными сделок». Мы же навстречу шли, ограничили составы, по которым сделку можно признать недействительной. И одновременно тут же предлагается в ст. 10 написать, что раз злоупотребляешь правом при заключении сделок, сделку надо признать недействительной.
По содержанию: несколько изменили те полномочия, которые могут быть решены в корпоративном соглашении.
Второй вопрос, который достаточно широко обсуждался, и он связан с не совсем удачной формулировкой, которая была в Проекте, в отношении ответственности руководителей юридического лица. Была предложена формулировка, не очень понятная. Хотелось закрепить аналог положений, которые существуют в англо-американском праве: когда некие положения защищают руководителя в том случае, когда он принимает деловое решение, это называется «правило делового решения», то есть когда он действует в интересах бизнеса, а не в своих личных. Понятно, что он может совершать некие рискованные действия. Случиться может все, что угодно: рынок может рухнуть, сделку могут признать недействительной, активы упасть в цене. Нельзя его наказывать за обычный предпринимательский риск. Так же буквально, в таких же формулировках эти положения были закреплены в Проекте. С моей точки зрения, гораздо более корректно вопрос об ответственности был решен в законопроекте, который был представлен в Государственную Думу, в нем четко определены права и обязанности руководителей и членов совета директоров, взято за основу, что они должны действовать разумно и добросовестно, расписано, что они должны делать, и в том случае, если они так действуют, подразумевается, что они свои обязанности выполняют, и по общему правилу в таком случае к ответственности привлечены не могут.
Остановлюсь еще на одном вопросе. Одно из положений, которое было закреплено изначально, касалось оформления решений общих собраний. И предлагалось для устранения тех злоупотреблений, которые существуют на сегодняшний день при определении состава участников, а зачастую и факта проведения собрания, закрепить положение о том, что решение общего собрания должно быть удостоверено нотариально. Возможно, погорячились, написав так императивно. В свое время было достаточно сильное давление. Следственный комитет МВД представлял законопроект, в пояснительной записке к которому были совершенно ужасающие данные о том, сколько совершается преступлений, основанных на фальсификации решений общего собрания. И один из вариантов решения этой проблемы было нотариальное удостоверение протокола. Положение это вызвало целый ряд замечаний. И я согласна, что, действительно, немного перегнули палку. Во многих случаях нет необходимости постороннего взгляда на факт принятия решения, поскольку в крупных акционерных обществах роль организатора собрания выполняет регистратор, это тоже профессиональный субъект, и нарушений практически не бывает. А вот в маленьких обществах есть проблема. Но стали говорить, что для маленьких обществ это дорого, потому что если они будут вынуждены это делать все время, то возникнут дополнительные издержки. Это надо обсуждать. Ведь как-то фиксировать надо. Устанавливать такой императив: либо регистратор, либо нотариус, будет, наверное, неправильно. Может быть, другой способ будет предусмотрен в уставе, например, видеозапись. Какой-то способ фиксации в любом случае должен быть. Но все равно в Гражданском кодексе должно быть упомянуто, что нотариус может фиксировать факт принятия решения. Причем обратите внимание: речь не идет ни в коем случае о том, что нотариус должен проверять в это случае решение по существу, что он должен лезть в суть корпоративного вопроса и говорить, что решение было принято неправильно. Требуется лишь подтверждения самого факта проведения собрания и подтверждения того, что лица были на собрание. Почему это нужно закрепить в Гражданском кодексе как альтернативу – потому что если одновременно у нас пишется новый закон о нотариате, то там тогда указать, что возможно такое нотариальное действие. И прописать, что в этом случае должен делать нотариус. Иначе, если этого не будет в Гражданском кодексе, то какие будут основания указывать в законе о нотариате, что есть такое нотариальное действие.
Хочу обратить ваше внимание еще на один момент. Касается это природы норм о юридических лицах. В корпоративном праве очень много императивных норм. Но предлагалось это решить таким образом, что суды должны интерпретировать некоторые нормы, которые будут императивными в отношении публичных компаний, а в отношении частных компаний они должны пониматься как диспозитивными. Действительно, императива много. Но так глобально рассматривать норму одновременно как императивную и диспозитивную для разных субъектов я на сегодняшний день не готова. Опять же возникает вопрос о судейском усмотрении. А тут мы даже будем решать, какие нормы диспозитивны, какие императивны».
Гонгало Б. М.: «Спасибо, Людмила Александровна. Мы узнали довольно много нового.
Наверное, хорошо, что сейчас этот «железный занавес» уже открылся, наверное, хорошо, что Людмила Александровна вспомнила, что у нее есть американские коллеги, но нам гораздо ближе европейское право. Поэтому я предлагаю послушать господина Жака Вотье, президента группы Монесье «Собственность и Предприятие» (Франция) с докладом на тему «Европейское договорное право». Ассистирует Медведев Игорь Геннадьевич.
Жак Вотье (синхронный перевод с французского на русский язык И. Г. Медведева): «Дамы и господа, я очень рад передать самые теплые приветствия от Высшего совета нотариата Франции.
Меня попросили немного рассказать о развитии и эволюции европейского договорного права. Должен сказать, что процесс по гармонизации, унификации европейского договорного права начался в начале 20-го столетия. Первые результаты появились тогда, когда Европейская комиссия в 1989 году опубликовала резолюцию «Гармонизация в сфере частного права». В 2001 году был опубликован документ Европейской комиссии, который касался европейского договорного права. С этого момента началась широкая дискуссия о необходимости создания и внедрения общего европейского договорного права для того, чтобы преодолеть национальные препятствия на пути развития бизнеса, экономики. Это вызвало живое обсуждение, дебаты, и огромное количество возражений, предложений было высказано национальными сообществами. В итоге Европейская комиссия была вынуждена свести в единое целое все высказанные возражения, в результате было опубликовано два дополнительных документа аналитического характера, которые касались как раз ревизии общеевропейского права, того, что уже было разработано.
В итоге Европейская комиссия получила группе ученых разработку общих принципов договорного права, и 31 декабря 2007 года передала результаты своей работы в Комиссию. Они называются «Общие принципы в сфере договорного права». 27 апреля 2010 года была создана очередная группа экспертов в области европейского договорного права. И 1 июня 2010 года была издана так называемая «Зеленая книга», основной идеей которой была констатация того факта, что и потребитель массовый, и малый, средний бизнес они регулярно встречаются с проблемы в каждодневной деятельности, и преимущества единого рынка не могут воплотить в реальные результаты своей работы. Разнородность правил, множественность применимых правовых норм создает воздержанность, нежелание основных субъектов хозяйственной деятельности ввязываться в международные экономические отношения.
Поэтому комиссия предложила на выбор возможные варианты развития регулирования европейского договорного права:
Унификация разработанных комиссией необязательных типовых норм, которые могли бы вдохновить национального законодателя на их имплитацию в национальное законодательство.
Создание своего рода набора инструментов метода работы, которые национальный законодатель может использовать при ревизии, при совершенствовании национального законодательства.
Комиссия издает рекомендацию, и к ней прилагается международный договор, содержащий типовые нормы, которые по рекомендации комиссии должны быть имплицированы в национальное законодательство или хотя бы дать идеи для разработки норм.
Принятие комиссией факультативного регламента, который включает в себя материально-правовые нормы общеевропейского права. И этот регламент создавал как бы второй договорный режим. Хозяйствующие субъекты и потребители могли бы в зависимости от своих потребностей могли бы выбирать или свое национальное право, или европейское.
Издание Комиссией директивы, которая включает в себя нормы договорного права, и которая дополняла бы директиву о правах потребителей.
Принятие для стран Европейского Союза регламента, который полностью заменит соответствующую часть гражданского законодательства, посвященную договорам.
Введение на основании регламента Европейской комиссии полноценного Гражданского кодекса Европейского Союза, который заменит не только нормы о договорах, но и будет заменять все гражданско-правовые нормы.
Сейчас дискуссия продолжается. Юридическая комиссия Европейского парламента в апреле 2011 года одобрила вариант стандартного договора для Евросоюза. В целом Европарламент положительно смотрит на вариант, в котором создавалась бы альтернативная система правил о договорах. 3 мая 2011 года была закончена работа относительно осуществимости единого европейского договорного права. Государства – члены Евросоюза против создания 28-го факультативного режима. Поэтому Совет Министров Евросоюза выступает за то, чтобы Комиссия разработала некий учебник, набор инструментов, который затем национальный законодатель мог бы использовать в законодательной деятельности по разработке соответствующих норм.
И этот набор инструментов мог бы включать три части:
Понятие, концепция, основные идеи права договоров.
Фундаментальные принципы права договоров.
Модельные правила, которые были бы основаны на первой и второй части.
Заканчивая, я должен сказать, что многие субъекты в Евросоюзе ставят под сомнение сам принцип, саму необходимость создания единого европейского права о договорах. Например, Ассоциация малых и средних предприятий, Ассоциация потребителей в резкой оппозиции находятся с европейской комиссией по этому вопросу. Они полагают, опираясь при этом на статистику опросов, что 89% предпринимателей считают существование единой унифицированное правовой системы фактором, который не влияет на деловую активность, они полагают, что этот проект излишен. Некоторые полагают, что комиссия ошибается с точки зрения своей цели. Для того чтобы преодолеть эти проблемы в единой европейской экономике Комиссия должна в первую очередь заниматься установлением единого налогового пространства, нежели гражданским правом. Также есть мнение, что размышления о будущем европейского права договоров идет только внутри Комиссии.
Поэтому многие профессиональные организации юристов обратились к Комиссии с просьбой остановить эти работы или как минимум – их замедлить, они полагают, что Комиссия в какой-то степени создает работу сама себе и игнорирует интересы реальных работающих людей. Директива должна быть предложена осенью 2011 года».
Гонгало Б. М.: «Спасибо, господин Вотье. Я думаю, что мы не должны тупо копировать ни друзей Людмилы Александровны, ни европейских коллег. Однако учитывать то, что они делают, мы должны, в особенности в условиях глобализации. Сейчас у нас запланировано выступление начальника Управления частного права Высшего Арбитражного Суда Романа Сергеевича Бевзено. Тема выступления чрезвычайно интересна: «Реформа обязательственного права: дискуссионные вопросы». Но, учитывая то, что время, отведенное для нашего круглого стола, мы исчерпали, мы посовещались и решили перенести выступление Романа Сергеевича на следующий круглый стол, где мы с вами встретимся через полчаса, «Роль нотариата при организации реформы гражданского законодательства».
В скором времени на нашем сайте будет опубликован обзор заседания рабочей группы «Роль нотариата при организации реформы гражданского законодательства».
Текст: Вербицкая Юлия.
Видео: Нуриев Нуру.
Фото: Нуриев Нуру, РИА «ФедералПресс»
Видеозапись круглого стола:
Аудиозапись круглого стола:
Модернизация гражданского законодательства России: продолжение дискуссии Часть 1.
Если Вы хотите сделать ссылку на данный материал в научной работе, то Вам поможет Ссылка в соответствии с ГОСТ Р 7.0.5–2008 (БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ ССЫЛКА: Общие требования и правила составления).
Модернизация гражданского законодательства России: продолжение дискуссии (заседание круглого стола в рамках Европейско-Азиатского правового конгресса 26 мая 2011 года) // Цивилистика – Интернет-портал о науке гражданского права: [сайт]. 2011. URL:http://civilista.ru/news.php?id=26 (дата обращения: 18.06.2011).
