Главная / Статьи / Авторское право и право на фабричные рисунки и модели
Авторское право и право на фабричные рисунки и модели
Библиографические данные о статье:
Симолин А.А.
Авторское право и право на фабричные рисунки и модели
// Симолин А.А. Возмездность, безвозмездность, смешанные договоры и иные теоретические проблемы гражданского права. М.: Статут, 2005.
- 638 с. С. 619-632.
Источкник:
Симолин А.А. Возмездность, безвозмездность, смешанные договоры и иные теоретические проблемы гражданского права. М.: Статут, 2005.
Кроме норм т. X ч. I, регламентирующих авторские права, в том числе и авторское право на художественные произведения, в законодательстве нашем имеются особые правила о праве собственности на фабричные рисунки и модели, помещенные в Уставе о промышленности. По юридической природе своей авторское право на художественные произведения и право на фабричные рисунки и модели совершенно тождественны, но законодательная регламентация первого существенно разнится от регламентации права на рисунки и модели. Вследствие этого, естественно, должен возникнуть вопрос о взаимном соотношении этих двух институтов - именно, в чем заключается различие между художественным произведением как объектом авторского права и фабричным рисунком или моделью и может ли одно и то же произведение одновременно защищаться и по нормам авторского права, и по статьям Устава о промышленности? Надо заметить, что подобный вопрос возник не только у нас в России, но и на Западе, - так, в Германии до сих пор спорят о соотношении между законом 1907 г. об авторском праве и законом 1876 г. об образцах и моделях (Geschmacksmustergesetz), а во Франции аналогичный вопрос о различении областей закона об авторском праве и закона о фабричных рисунках и моделях был разрешен законодательным путем лишь в 1909 г. посредством постановления, что закон об авторском праве применяется ко всем произведениям и ко всем способам воспроизведения этих произведений, а закон о фабричных рисунках и моделях имеет дополнительный характер, представляя автору, исполнившему формальности депозита, специальные средства защиты в случае нарушения его права. И западная юридическая литература горячо интересовалась и интересуется до сих пор этим вопросом, и немало самых разнообразных теорий создано было для его разрешения. Наоборот, у нас в России этот вопрос, несмотря на всю его практическую важность для промышленности, вплоть до последнего времени оставался совершенно не затронутым. - Можно смело сказать, что даже поставлен этот вопрос был впервые только в 1913 г. Я. А. Канторовичем в его статье «Авторское право на
--619--
художественно-промышленные произведения», напечатанной в Журн. Мин. Юст. 1913 г., № 6. Но и Канторович только поставил вопрос, указал на его юридическое значение, изложил его историю и те попытки, которые делались западными законодательствами и литературой для его разрешения, но не дал решительно никаких указаний, как разрешаться он должен догматически у нас в России. Поэтому как ни интересна его статья, но для судьи и юриста-практика он не дает ничего, кроме малоутешительного вывода, что вопрос о соотношении авторского права и права на фабричные рисунки и модели составляет «трудноразрешимую проблему... разрешение которой лишь в самое последнее время в законодательстве французском и отчасти в законодательстве германском приняло новое направление»[1]. Эту незатронутую Канторовичем догматическую сторону вопроса мы и постараемся осветить в данной статье, т.е. попытаемся решить, какая разница по действующему русскому праву лежит между художественным произведением, с одной стороны, и фабричным рисунком и моделью - с другой, и в каком взаимном отношении находятся между собой нормы авторского права и нормы Устава о промышленности.
I. Для решения поставленной нами проблемы прежде всего надо выяснить, можно ли найти отличие между художественным произведением и фабричным рисунком или моделью в самом характере того или иного произведения. Решение этого вопроса в ту или другую сторону имеет весьма важное значение, так как если бы удалось найти это различие, то проблема о соотношении авторского права и права на фабричные рисунки разрешалась бы ясно и просто, - произведения, являющиеся художественными, подлежали бы нормам авторского права, а произведения, являющиеся фабричными рисунками, обсуждались бы по нормам Устава о промышленности. И в литературе довольно широко распространен взгляд, что такое различие между художественными произведениями и фабричными рисунками и моделями существует и заключается в том, что произведения, являющиеся объектом авторского права, должны быть произведениями искусства в высоком смысле этого слова, а к фабричным рисункам такого требования не предъявляется. Что надо считать под искусством в высоком смысле слова - этот вопрос решается разными авторами различно. Один видит
--620--
отличительный признак в том, что произведения искусства должны удовлетворять эстетическому чувству, а фабричные рисунки эстетического наслаждения не доставляют, а удовлетворяют только вкусам моды, другие же, как, например проф. Колер, утверждают, что и фабричные рисунки или модели могут производить эстетическое действие, но не будут произведениями искусства, если не имеют целью представить человеческому мышлению идею о мировом творении («Weltschopfungsidee»), о вселенной. Из русских юристов взгляд на возможность подобного разграничения художественных произведений от фабричных по характеру духовного творчества автора был высказан вскользь Беляцкиным, который, опираясь на доклад Комиссии Госуд. Думы, утверждает, что, по мысли составителей нашего закона, художественное произведение для признания его таковым должно удовлетворять эстетическому чувству, в чем и заключается различие между произведением художественным и произведением, являющимся результатом ремесленной, фабричной или заводской деятельности[2].
Мы, однако, считаем такую точку зрения абсолютно неприемлемой. Прежде всего она теоретически совершенно несостоятельна, так как вносит в правовую защиту полную неопределенность, возлагая на суд не свойственную ему задачу быть ценителем художественных достоинств произведений. В результате легко может случиться, что один судья признает красивый рисунок для обоев более удовлетворяющим его эстетическое чувство, чем картина футуриста, на которой изображены четыре зеленых пятна, а другой не найдет художественными статуи Родена. Кроме того, и чисто догматически теория эта к русскому праву неприменима, хотя бы в докладе Думской Комиссии и содержались на нее указания, так как подобные материалы не имеют обязательного значения, раз они не нашли подтверждения в самом законе. А в законе имеется указание как раз в противоположном смысле. Таким указанием, по нашему мнению, является неотмененное с изданием закона об авторском праве примеч. 3 к ст. 151 Уст. о пром. (т. XI ч. 2 изд. 1913 г.), гласящее: «не считается подделкой фабричное воспроизведение изделий ваятельного искусства посредством ткания, набивки или живописи с ее отраслями, и наоборот», а из этого видно, что произведения ваятельного искусства могут служить фабричными моделями по Уст. о промышленности. Наконец, принятие вышеназванной теории не только не разрешило бы проблемы о соотноше-
--621--
нии авторского права и права на фабричные рисунки, но безнадежно бы ее запутало. Художественность произведения и способность его удовлетворять эстетическому чувству ведь не исчезнут от того, что произведение стало служить фабричным рисунком или моделью, промышленность в настоящее время именно стремится добыть такие рисунки и модели, и нет решительно ничего невозможного в том, что какое-нибудь высокое произведение искусства с согласия своего творца будет служить и промышленным целям. Что же в данном случае, несмотря на то, что произведение фактически служит фабричной моделью, оно тем не менее не должно считаться таковой и будет защищаться не нормами Уст. о пром., а нормами авторского права? Но тогда у нас получится странный вывод, что изящный фабричный рисунок, удовлетворяющий эстетическому чувству, будет обсуждаться по одному закону, а не изящный - по другому, причем окажется, что законодатель и взиманием пошлины, и установлением краткого срока защиты стремится сделать плохие рисунки и модели общедоступными, а хорошие ограждает от воспроизведения в течение целых 50 лет со дня смерти автора. Не ясно ли, что такое положение будет, безусловно, противоречить и духу и смыслу нашего законодательства?
Иначе разграничивает авторское право от права на фабричные рисунки и модели проф. Шершеневич. Он видит отличительный признак не в характере произведения, а в свойствах субъекта права. «Рисунок и модель, - говорит названный автор, - неразрывно связываются с тем изделием, к которому прилагаются; потому отдельного права на самый рисунок или на самую модель быть не может; отсюда следует, что право на рисунок или модель может приобрести только фабрикант, выпускающий изделия, снабженные данным рисунком или данной моделью, но не тот изобретатель, кто своей мыслью, своим художественным вкусом создал этот рисунок или эту модель»[3]. Но и этот взгляд, также имеющий сторонников в западной литературе[4], для русского права надо признать неприемлемым. Правда, на практике заявка рисунков и моделей обычно делается фабрикантами, но вместе с тем в законе нет решительно никаких указаний на то, что учреждение, рассматривающее заявки, должно предварительно осведомляться, является ли изобретатель фабрикантом или не является, и в последнем случае отказывать просителю в предоставлении права на рисунок. На-
--622--
оборот, из слов закона, говорящего об «изобретателе» и требующего от заявившего объявления, сам ли он изобретатель модели или рисунка или только приобретший секрет от действительного изобретателя, ясно видно, что закон имеет в виду предоставление права изобретателю независимо от того, намерен ли он сам осуществлять свое изобретение или не намерен. Да и какой смысл имело бы лишение художника возможности приобрести право на составленный им фабричный рисунок прежде, чем передать этот рисунок для эксплуатации фабриканту?
Итак, ни степень художественности произведения, ни свойства лица, выступающего в качестве субъекта права, не могут служить по русскому праву критерием для разграничения художественного произведения от фабричного рисунка. Критерий этот, очевидно, лежит в чем-то другом, и при внимательном изучении статей Устава о промышленности можно найти некоторое указание на то, что критерий этот русское право видит в предназначении произведения служить или не служить образцом для промышленных изделий. Вывод этот, по нашему мнению, вытекает из слов ст. 147 Уст. о пром., что «изобретатель рисунка или модели, предназначенных для воспроизведения в заводских, фабричных или ремесленных изделиях, может обеспечить себе и т.д.». Но здесь возникает дальнейший вопрос - в чем это предназначение должно выражаться для того, чтобы можно было решить, что данное произведение является фабричным рисунком или моделью? В западной литературе и практике, где теория назначения имела много сторонников, этот вопрос многократно обсуждался, причем в большинстве случаев предназначение или непредназначение произведения служить для промышленных целей определяли не по субъективному намерению его автора, а по объективному моменту, выражающемуся в самом характере и внутреннем содержании произведения. Отсюда вытекал тот вывод, что если произведение нарисовано на фарфоровой тарелке или изображает собой подставку для лампы или для часов, то, несмотря на высокую художественность данного произведения и на то, что автор его вовсе не имел намерения создать фабричный рисунок или модель, оно все же должно рассматриваться именно как образец для промышленных изделий, так как объективно оно служит практической цели. Придерживаясь этой точки зрения, прежняя французская судебная практика не применяла нормы авторского права к произведениям на бронзе, к предметам керамики, к драгоценностям и т.п. Мы лично, однако, эту теорию объективного предназначения считаем со-
--623--
вершенно неправильной. Если понимать эту теорию в том смысле, что те или иные свойства или признаки самого произведения являются показателями субъективного намерения художника предназначить произведение для промышленных целей, то теория эта непригодна, во-первых, потому, что эти объективные признаки являются совершенно недостоверными показателями намерения художника, - художник мог нарисовать картину на фарфоровой тарелке или на медальоне, мог вылепить статую в форме подставки для лампы и т.п., но вместе с тем намерение предназначить данное произведение служить фабричным рисунком или моделью у него не только может отсутствовать, но даже самая мысль о подобной эксплуатации его произведения может казаться ему профанацией искусства; во-вторых, в очень многих случаях произведение не имеет решительно никаких объективных признаков, по которым можно было бы судить, что оно предназначено для промышленных целей (напр., картина), между тем как в действительности оно может иметь именно такое предназначение, так что все равно в данных случаях приходится прибегать для раскрытия намерения художника к другим признакам, уже не заключающимся в самом произведении. Если же понимать рассматриваемую теорию в том смысле, что критерием для различия художественного произведения от фабричного рисунка или модели является именно и исключительно объективное, т.е. содержащееся в самом произведении, предназначение, без всякого отношения к действительному намерению автора произведения, то у нас получится явно неприемлемый вывод, что картина, написанная на фарфоровой тарелке, или статуэтка, изображающая подставку для часов, несмотря на свои высокие художественные достоинства, будут защищаться по закону о фабричных рисунках, хотя бы фактически произведения эти никем никогда не эксплуатировались с промышленной целью, а картина, написанная масляными красками на полотне, будет защищаться по закону об авторском праве, хотя бы художник пользовался ей как фабричным рисунком. Ввиду всего этого мы полагаем, что произведение может считаться предназначенным служить фабричным рисунком или моделью только тогда, когда в действительности таково было субъективное намерение его творца, а показателем наличности такого намерения являются не те или другие внешние свойства или качества данного произведения, а такие факты, как, например, заявка произведения в соответствующее учреждение в качестве фабричного рисунка или модели или эксплуатация произведения с согласия его творца с промышленной целью. Только в этих случаях мы
--624--
можем с уверенностью сказать, что произведение предназначено служить фабричным рисунком или моделью. И несомненно, что фактически вопрос о предназначении произведения разрешается именно таким путем, так как многие произведения, как мы выше указывали, никаких объективных признаков предназначения не имеют, напр. картины, но раз художник делает заявку на картину или на рисунок для фабричных ковров или гобеленов, то, без сомнения, картина уже считается с этого момента фабричным рисунком.
Итак, мы пришли к заключению, что между художественным произведением как объектом авторского права и фабричным рисунком или моделью нет никакого объективного различия, - всякое художественное произведение независимо от его достоинств или внешних признаков и независимо от того, кому принадлежит право на него, может сделаться фабричным рисунком или моделью, раз оно будет предназначено служить в качестве такового.
II. Если всякое художественное произведение может быть предназначено служить фабричным рисунком или моделью и защищаться по правилам Устава о промышленности, то возникает вопрос, в каком взаимном отношении находятся между собой авторское право на художественное произведение и право на фабричные рисунки или модели. Логически здесь возможны три решения: 1) художественное произведение, заявленное в качестве фабричного рисунка или модели, защищается от воспроизведения, в том числе и от воспроизведения в области промышленности, и по закону об авторском праве и по Уставу о промышленности; 2) художественное произведение, приобретшее характер фабричного рисунка или модели, перестает считаться объектом авторского права и защищается только по правилам Устава о промышленности, и 3) авторское право не дает художнику права на исключительное воспроизведение произведения на промышленных изделиях, это последнее право приобретается только посредством заявки по правилам Устава о промышленности и может существовать одновременно с авторским правом, так как содержание их различно.
Первая из указанных трех точек зрения является довольно распространенной. Она принята французским законодательством при издании закона 1909 г., по которому депозит рисунка или модели имеет факультативный характер и дает возможность лишь в случае возбуждения преследования или спора пользоваться некоторыми специальными средствами защиты, но исключительное право пользоваться произведением как фабричным рисунком или моделью автор имеет по закону об автор-
--625--
ском праве независимо от исполнения или неисполнения формальностей депозита. На этой же точке зрения стоит и германская судебная практика, несмотря на то, что закон 1876 г. об образцах и моделях далеко не имеет по своему содержанию столь явно дополнительного характера, как французский закон 1909 г. Ярким выразителем этой теории явилось решение дрезденского Oberlandsgericht'a от 31 марта 1908 г., признавшего, что автор художественных кружев, заявленных в качестве фабричного образца, по истечении срока защиты по закону об образцах и моделях, может преследовать лиц, воспроизводящих эти кружева без его согласия, по закону об авторском праве на художественные произведения. Но для русского права эта точка зрения должна быть безусловно отвергнута, так как принятие ее не только противоречило бы правилам Уст. о промышленности о праве на фабричные рисунки и модели, но прямо совершенно отменяло бы их, лишало бы их всякого юридического значения, между тем как, пока эти правила в законодательном порядке не отменены, мы на подобную отмену их не имеем основания. Ведь если Устав о промышленности ясно говорит, что срок исключительного права употребления фабричного рисунка или модели продолжается максимум десять лет, то признать, что и по прошествии этих десяти лет автор рисунка имеет исключительное право его употребления до истечения всего срока авторского права подобно тому, как это признал дрезденский Oberlandsgericht, значило бы именно объявить указанные нормы Устава о промышленности утратившими свою силу. Зачем было бы художнику делать заявку рисунка в Департамент торговли и мануфактур и уплачивать пошлину, когда и без этого он пользовался бы защитой по закону об авторском праве в течение гораздо более долгого срока? Если по французскому закону 1909 г. депозит рисунка дает художнику право пользоваться некоторыми специальными средствами защиты, то наш Устав о промышленности никаких таких особых прав не дает, кроме разве того, что после заявки никто не может воспроизводить даже частей данного произведения на промышленных изделиях, тогда как п. 4 ст. 69556 т. X ч. I такое воспроизведение частей произведения разрешает, но вряд ли можно думать, что все значение института права собственности на рисунки и модели заключается в праве запрещать воспроизводить эти части, да и вряд ли найдется какой-нибудь художник или фабрикант, который пожелает проделать сложную процедуру заявки и платить довольно значительную пошлину с тем только, чтобы добиться запрещения воспроизводить части его произведения на промышленных изделиях.
--626--
Точно так же наталкивается на весьма веские возражения и второе из возможных логически решений, по которому художественное произведение, предназначенное служить фабричным рисунком или моделью, защищается только как фабричный рисунок или модель, а не является объектом авторского права. Против этого решения говорит то, что эксплуатация произведения в области промышленности не может лишить его значения художественного произведения, оно может воспроизводиться и распространяться и вне области промышленности, и нет основания считать подобное воспроизведение и распространение допустимым без согласия автора вследствие того, что автор сделал на него заявку. Это означало бы, что авторское право на художественные произведения прекращается вследствие предназначения произведения для промышленной цели, между тем как закон наш нигде не указывает на подобный способ потери авторского права. Что эксплуатация произведения в изделиях фабричной промышленности не прекращает действия авторского права - это сам законодатель ясно указывает в ст. 69562 т. X ч. I относительно фотографических произведений, а было бы явной несообразностью применять иную точку зрения к произведениям художественным.
Итак, остается только третье решение - именно, что авторское право не содержит в себе исключительного права на пользование произведением как фабричным рисунком или моделью и что это право приобретается только путем заявки и может существовать наряду с авторским правом. И действительно, основываясь на ст. 147, 148 и 155 Уст. о промышл., из коих ясно видно, что исключительное право употребления фабричного рисунка или модели приобретается только посредством заявки, причем срок этого права исчисляется именно со дня заявки, и вместе с тем принимая во внимание все сказанное нами относительно неприемлемости взгляда, что приобретение права на фабричный рисунок ео ipso влечет за собой прекращение авторского права, ничего другого не остается, как признать это третье из указанных нами выше решений единственно возможным для нашего русского права. Но против этого нам могут быть сделаны следующие возражения: 1) по ст. 6952 т. X ч. I автору принадлежит исключительное право всеми возможными способами воспроизводить, опубликовывать и распространять свое произведение, а из этих всех возможных способов не может быть исключено воспроизведение каким-либо способом на изделиях промышленности, так что автору и без заявки в силу авторского права принадлежит исключительное право эксплуатировать свое
--627--
произведение как фабричный рисунок или модель; 2) принадлежность автору исключительного права воспроизводить свое произведение на изделиях промышленности вытекает и из ст. 69556, по которой не признается нарушением авторского права на художественное произведение помещение отдельных частей его в изделиях заводской, фабричной и ремесленной промышленности, из чего следует, что полное воспроизведение художественного произведения в этих изделиях составляет нарушение авторского права[5]. Мы думаем, однако, что вышеприведенные статьи нисколько не противоречат принятой нами точке зрения. Статья 6952 является статьей общего характера, и смысл ее, без сомнения, тот, что автору принадлежит исключительное право воспроизводить свое произведение всеми возможными способами, за исключением тех, относительно которых закон дает какие-нибудь особые указания. И таких особых указаний немало найдется в статьях об авторском праве: так, автору художественного произведения не принадлежит исключительное право воспроизводить свое произведение способом, относящимся к иному роду искусства, помещать его на публичных выставках, воспроизводить его в книгах, предназначенных для учебных целей[6], автору музыкального произведения исключительное право на публичное его исполнение принадлежит только при условии указания на каждом экземпляре этого произведения, что право публичного исполнения оставлено композитором за собой[7], и т.п. Таким же особым указанием и являются правила Устава о промышленности, требующие заявки для приобретения исключительного права эксплуатировать произведение в качестве фабричного рисунка или модели, и то обстоятельство, что указания эти находятся в Уставе о промышленности, а не в т. X ч. I, не может лишить их юридического значения. Кроме того, постановления Устава о промышленности в том смысле, в каком мы их понимаем, вовсе не означают, что художник, не сделавший заявки, не имеет права запрещать всем и каждому воспроизводить его произведение в изделиях фабричной промышленности и что он не имеет совсем исключительного права на пользование им как фабричным рисунком или моделью. Нет, юридическое значение взаимного отношения авторского права и права на фабричные рисунки заключается в том, что в силу авторского права никто без согласия автора не может предназначить его произведения в целом виде для промышлен-
--628--
ных целей, это право принадлежит исключительно ему как автору, но если он это право осуществил, не сделав предварительно заявки, то вместе с осуществлением права он его уже на будущее время теряет, так как заявка должна быть сделана до опубликования рисунка или модели через обращение в продажу изделий, в коих означенные рисунки или модели воспроизведены, или другим путем[8], и заявка модели или рисунка не нового, уже бывшего в употреблении, признается недействительною[9]. Таким образом, предназначение произведения служить фабричным рисунком, совершенное с предварительной заявкой, дает автору новое исключительное право - право пользоваться произведением как фабричным рисунком и при этом запрещать всем и каждому воспроизводить данное произведение на промышленных изделиях, и не только целиком, но и в частях, так что п. 4 ст. 69556 т. X ч. I должен считаться отпавшим ввиду прим. 2 к ст. 151 Уст. о пром., признающего недопустимым и воспроизведение частей заявленного рисунка или модели, если только части эти сами по себе составляют новость. И такая потеря силы п. 4 ст. 6955 вполне понятна, так как он относился только к художественному произведению, а теперь оно в силу заявки стало вместе с тем и защищенным фабричным рисунком, а если воспроизведение частей художественного произведения не нарушает особенно сильно интересов автора, то положение будет совсем иным, когда автор сам эксплуатирует произведение в области промышленности. С другой стороны, предназначение произведения для промышленных целей, совершенное без предварительной заявки (например, путем выпуска в свет промышленных изделий, изготовленных по образцу данного произведения), влечет за собой утрату автором некоторых прав, которые принадлежали ему в силу авторского права - именно его произведение защищается теперь подобно фотографии от всякого воспроизведения, за исключением воспроизведения в изделиях промышленных, хотя бы целиком, а не только в части. Поэтому подобное предназначение является как бы отказом автора от принадлежавшего ему права запрещать всем и каждому пользоваться его произведением как фабричным рисунком или моделью. Такое юридическое значение предназначения произведения для промышленных целей, совершенного без предварительной заявки, опять-таки не представляет ничего недопустимого или несовместимого с природой авторского
--629--
права, так как наши законы об авторском праве знают целый ряд аналогичных по природе случаев. Так, авторское право на музыкальное произведение по ст. 69547 заключает в себе и исключительное право на публичное исполнение такого произведения, но если композитор издаст музыкальное произведение без обозначения на каждом экземпляре запретительной отметки, то он это исключительное право на публичное исполнение теряет[10]. То же самое имеет место и относительно исключительного права автора на перевод литературного произведения на другие языки[11].
III. Такова, по нашему мнению, юридическая конструкция соотношения авторского права и права на фабричные рисунки или модели по русскому праву. На основании этой общей конструкции и приходится разрешать все коллизии, которые возникают между регламентацией авторского права и нормами Устава о промышленности. Некоторые из таких отдельных случаев мы здесь и рассмотрим.
Прежде всего возникает такой вопрос - может ли автор в любой момент сделать заявку и приобрести исключительное право пользоваться своим произведением как фабричным рисунком или заявка может быть сделана только до появления данного художественного произведения в свет? На первый взгляд может показаться, что закон наш придерживается второй точки зрения, так как ст. 148 Уст. о пром. говорит: «Для обеспечения за собой исключительного права пользования рисунками или моделями... изобретатель... обязан до опубликования через обращение в продажу изделий, в коих означенные рисунки или модели воспроизведены, или другим путем, заявить о них порядком, в статьях 149-151 установленном»; точно так же и ст. 151 объявляет недействительной заявку модели или рисунка не нового, уже бывшего в употреблении. Мы полагаем, однако, что слова «опубликования другим путем» и «бывшего уже в употреблении» означают не всякое опубликование или употребление, а опубликование и употребление именно как фабричного рисунка или модели. Догматически такое толкование находит себе основание, во-первых, в том, что в ст. 148 закон в качестве примера опубликования приводит именно «обращение в продажу изделий, в коих означенные рисунки или модели воспроизведены», а во-вторых, в том, что ст. 151 говорит о заявке «модели или рисунка не нового, уже бывшего в употреблении», а не о заявке худо-
--630--
жественного произведения не нового. Кроме того, противоположное толкование противоречило бы и всему сказанному нами выше о понятии «предназначения» и о соотношении между авторским правом и правом на рисунки и модели. Поэтому мы считаем вполне возможным, что художник по прошествии некоторого времени после выхода в свет его произведения сделает заявку и приобретет право эксплуатировать произведение как фабричную модель. Но тогда возникает следующий вопрос: если, пока заявки не было сделано, промышленники помещали на основании п. 4 ст. 69556 т. X ч. I части данного произведения в промышленных изделиях, то лишаются ли они этого права после заявки в силу примеч. 2 к ст. 151 Уст. о пром. или не лишаются? Ответ на этот вопрос, мне кажется, довольно определенно дает само примеч. 2 к ст. 151, говорящее, что признается подделкой всякое воспроизведение заявленного рисунка или модели вполне или «только частей оных, составляющих сами по себе новость». Из этих слов видно, что воспроизведение частей воспрещается только тогда, когда они сами по себе представляют новость, т.е. не эксплуатировались в промышленности на законном основании, а так как в нашем случае подобная эксплуатация имела место, то, следовательно, заявка целого рисунка не препятствует всем и каждому воспроизводить его части на промышленных изделиях.
Далее, если истечение срока защиты права на рисунок или модель до истечения срока защиты авторского права делает, как мы выше говорили, положение художественного произведения подобным положению произведения фотографического, т.е. защищенным от всякого воспроизведения, за исключением воспроизведения в промышленных изделиях, то спрашивается, как быть в противоположном случае, т.е. при истечении срока авторского права ранее истечения срока защиты права на фабричный рисунок? Подобный случай, хотя в действительной жизни редко может возникнуть, но все же возможен, - например, наследник художника за год до истечения срока авторского права делает заявку произведения как фабричной модели на 10 лет. Так как, делая заявку, наследник в данном случае осуществляет принадлежащее ему право и так как закон не говорит, что срок употребления фабричного рисунка не может продолжаться за пределы срока авторского права, то нам кажется, что догматически надо признать в данном случае право на фабричный рисунок как право самостоятельное и возникающее при соблюдении специальных, установленных законом условий, продолжающимся независимо от прекращения авторского права.
--631--
Но вместе с тем нельзя отрицать, что такое решение до известной степени противоречит той общей, установленной в интересах общества норме авторского права, согласно которой по истечении 50 лет со дня смерти автора каждый может воспроизводить произведение всеми возможными способами. Поэтому с точки зрения политики права необходимо было бы установить ограничение срока права на фабричные рисунки сроком истечения авторского права.
Так должен, по нашему мнению, разрешаться догматически вопрос о соотношении авторского права и права на фабричные рисунки. Не касаясь вопроса, насколько такое решение удовлетворяет требованиям политики права, мы думаем, что догматически только таким образом можно согласовать постановления т. X ч. I с правилами Устава о промышленности, пока последние не отменены в законодательном порядке.
Проф. барон А. Симолин
Печатается по: Памяти Александра Владимировича Завадского.
Сборник статей по гражданскому и торговому праву и гражданскому процессу. Казань, 1917. С. 98-113.
Внимание! Комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи! Вам необходимо авторизироваться через панель авторизации, которая находится справа. Если Вы еще не зарегистрированы, то, пожалуйста, пройдите регистрацию.
